НА МОСТУ РАДУГИ
По синим волнам небосклона
На поиск неведомых стран,
Летит на Мост Радуги Тори,
Зачем покинула меня

В тех дальних небестных просторах,
В тех светлых счастливых местах
Добыча не прячется в норах
А просто растёт на кустах.

Там мыши огромны и слАдки
Там сливки в озёрех густы
Там дети не носят рогатки,
Не тянут хорей за хвосты.

Там можно валяться на грядке,
Там можно ночами копать,
Там нет у хозяев повадки
У хорей детей отбирать.

Там можно играть с остальными,
Без бед, ушибов и ран,
И все весёлые игры
Отвлекут от смерти ребят.

Пусть живут на Мосту беззаботно,
Стая погибших хорвят,
И конечно же все остальные,
Кто умер в жизни и так.

О Тори, моя милая Тори
Спи спокойно,
Незабуду я тебя!!!!

_________________

Тори, 16.05.06-27.05.07

Надеюсь, им там действительно хорошо...
Долечка,Торичка,Сенечка...их там много и им весело вместе...
Мы никогда их не забудем!!!Они всегда в наших сердцах!!!

_________________
Долечка-д.р. 22.08.2004.-13.01.2007.
Кузенька-д.р. 08.03.2003.-23.02.2008.
Кошенька-д.р. 08.08.2006.-29.07.2011.
Стёпочка-д.р. 08.04.2003.-06.06.2010.
Гумберт-д.р. 25.03.2005.-10.11.2012.
Ярослава-д.р. 08.02.2008. -04.04.2014.

У кого случилась такая трагедия, не дай бог конечно, ТТТ
то можно всех здесь поминуть

_________________

Тори, 16.05.06-27.05.07

Есть уже раздел мемориал http://www.horekspb.ru/list-memorial.htm

_________________
Мои девочки
Девочки 2011
Кысики 2011
Пупики2011
[url=http://www.дом-дача.com/]Недвижимость[/url]

Я все прочитала, , бедные они бедные

_________________

Тори, 16.05.06-27.05.07

Немного не о хорях, но стихотворение очень красивое... к сожалению не знаю автора.

Я принимаю тяжкое решенье.
Трусливый эгоизм переборов...
Благодарю за долгое терпенье,
За нежность, красоту и за любовь.
Стремительно и неуклонно тая,
И страх и боль старательно терпя,
У роковых ворот небесных рая
Ты смотришь лучезарно на меня.
И скоро сердце перестанет биться.
А мир не содрогнется в этот час!
Лишь сверху будет ласково струиться
Лучистый свет твоих прекрасных глаз...
Пройдут года, утихнут слезы эти.
Придет конец забот и суеты.
Там за вратами должен кто-то встретить,
Любимый кто-то - это будешь ТЫ...

На самом деле очень красиво я даже прослезилась....

_________________

Карельской Волчице и Псу, который умел улыбаться

Зверь, чуть слышно скользящий тенью,
Дыханьем своим обжигающий спину,
Мне в душу смотрящий глазами печали
И скалящий зубы в минуту забвенья…

Пропитана кровью серая шубка,
Нет твердости прежней, летящей походки.
Уйти под флажки, но за стаей вернуться…
Смерть торжествует дымом двустволки.

Ты, Волчица, умело водила стаю,
Тропой заповедной, карельской лесною,
Ловушки, капканы обходя и ломая,
Отчаянно споря с волчьей судьбою.

О, сребросерая дочь биосферы,
Законы природы к себе примеряя,
Вас истребляли жестоко, без меры,
В алчном стремленье убить, обвиняя…

Ну, что, - говорю я соседской собаке, -
Оскалом – улыбкой меня ты встречаешь,
Но смотришь по-волчьи глазами печали,
Хотя по-собачьи так преданно ловко?

В тебе так от хищника мало осталось:
Сон твой спокоен, ты сыт постоянно,
Тебя не обложат, не приманят на вабу,
Не волк ты, но все же пожму тебе лапу…

А через день – смертью скрежет колес…
Ослепленный фар заревом,
Взгляд подарит Ей Пёс,
Затуманенный маревом.

В переливах огней
Свет мерцанием звезд,
Свет лучистых теней
Сплетет Радуги Мост.

Они встретились там,
Пёс и Волчица,
Чтоб хранить жизни тех,
Кто по Радуге мчится.

про кошек
***
Мне казалось - я бегу
Полем
На не чующих травы
Лапах…
Я не помню никакой
Боли,
Смерть была - один большой
Запах.
Помню небо -
Древний Кот многоликий.
Отряхнулся и пошёл,
Как по карте.
Не взаправду же ведь я - Дикий,
Чтоб смотреть, что там лежит
На асфальте.
А потом запахло мёдом и мятой,
Я в траву влетел по самые уши
И решил, что в новой жизни (девятой)
Буду тем же, кем и был, только лучше.
Был котёнком, в сказки не верил,
А потом забыл, как все забываем -
Здесь всегда распахнуты двери,
Это место называется Раем.
Рай кошачий, до последних окраин,
Благодать для тех, кто здесь поселился.
Но уж больно убивался хозяин -
Я чуть сразу же назад не родился.
Весь поникший от нахлынувшей скуки,
Брёл по Раю в поисках дома
И уткнулся в чьи-то тёплые руки,
Руки пахли странно знакомо.
Не запомнилось лицо и окраска -
Прятал морду в вороте платья.
Был покой и тихая ласка,
А потом нас встретили братья.
Было солнце (просто так, не в окошке)
Золотым, как рыбка на блюде.
И все были мы здесь - общие кошки,
А у нас, конечно, - общие люди.
Мы со взрослыми котами небрежно
Выходили в круг - померяться силой,
И мурлыкали мне кошки так нежно,
Потому что я большой и красивый.
Здесь тепло всегда, и чисто, и сухо,
Не бывает ни дождей, ни метели.
Раз порвал я, значит, Серому ухо -
Зажило, и пожалеть не успели.
Серый крут, он подох, видно, в драке.
Серой масти - аккурат мой братишка…
По ночам ему всё снятся собаки,
Он рычит на них во сне, но не слишком.
Мне же снится: я бегу
Полем.
Каждая травинка -
Резная…
Может, каждый выбирать
Волен?
Я всего лишь кот, я -
Не знаю.

***
Я теперь гоняю солнце, как мячик,
Я не кошка теперь, а тучка.
Что же ты хозяйка, все плачешь -
Ты же видишь - мне здесь лучше.

Шерсть пушистее, лапы мягче
И глаза куда зеленее.
Только ты опять по мне плачешь,
Ты не веришь - мне здесь милее...

Облака плывут, как ангоры,
Тень бежит вдоль дорог-улиц,
Я вернусь к тебе - очень скоро,
Я уже, вообще-то, вернулась!

Посмотри, вот идет дождик,
По цветной крадется дорожке,
И по радуге с ним могут
Возвращаться на землю кошки.

Гром далекий мурчит песню,
С шерсти искры летят - грозою -
Веришь ли - мы с тобой - вместе,
Каждый день, каждый миг с тобою...

Здесь я - облаком белым-белым
Все играю с клубком желтым -
Посмотри же скорей в небо.
Я с тобою. Не плачь. Что ты...

как все-таки тяжело расставаться с любимыли животными навсегда
ЗЫ красивые стихи

_________________

Тори, 16.05.06-27.05.07

Блин, люди.... сижу, реву...
Сразу вспомнились 2 стихотворения одного из моих любимейших поэтов... Реву над ними при каждом очередном прочтении...
Не совсем в тему, но... Почитайте...


Эдуард Асадов

СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!


Эдуард Асадов

ЯШКА
Учебно-егерский пункт в Мытищах,
В еловой роще, не виден глазу.
И все же долго его не ищут.
Едва лишь спросишь - покажут сразу.

Еще бы! Ведь там не тихие пташки,
Тут место веселое, даже слишком.
Здесь травят собак на косматого мишку
И на лису - глазастого Яшку.

Их кормят и держат отнюдь не зря,
На них тренируют охотничьих псов,
Они, как здесь острят егеря,-
"Учебные шкуры" для их зубов!

Ночь для Яшки всего дороже:
В сарае тихо, покой и жизнь...
Он может вздремнуть, подкрепиться может,
Он знает, что ночью не потревожат,
А солнце встанет - тогда держись!

Егерь лапищей Яшку сгребет
И вынесет на заре из сарая,
Туда, где толпа возбужденно ждет
И рвутся собаки, визжа и лая.

Брошенный в нору, Яшка сжимается.
Слыша, как рядом, у двух ракит,
Лайки, рыча, на медведя кидаются,
А он, сопя, от них отбивается
И только цепью своей гремит.

И все же, все же ему, косолапому,
Полегче. Ведь - силища... Отмахнется...
Яшка в глину уперся лапами
И весь подобрался: сейчас начнется.

И впрямь: уж галдят, окружая нору,
Мужчины и дамы в плащах и шляпах,
Дети при мамах, дети при папах,
А с ними, лисий учуя запах,
Фоксы и таксы - рычащей сворой.

Лихие "охотники" и "охотницы",
Ружья-то в руках не державшие даже,
О песьем дипломе сейчас заботятся,
Орут и азартно зонтами машут.

Интеллигентные вроде люди!
Ну где же облик ваш человечий?
- Поставят "четверку",- слышатся речи,
Если пес лису покалечит.
- А если задушит, "пятерка" будет!

Двадцать собак и хозяев двадцать
Рвутся в азарте и дышат тяжко.
И все они, все они - двадцать и двадцать -
На одного небольшого Яшку!

Собаки? Собаки не виноваты!
Здесь люди... А впрочем, какие люди?!
И Яшка стоит, как стоят солдаты,
Он знает: пощады не жди. Не будет!

Одна за другой вползают собаки,
Одна за другой, одна за другой...
И Яшка катается с ними в драке,
Израненный, вновь встречает атаки
И бьется отчаянно, как герой!

А сверху, через стеклянную крышу,-
Десятки пылающих лиц и глаз,
Как в Древнем Риме, страстями дышат:
- Грызи, Меркурий! Смелее! Фас!

Ну, кажется, все... Доконали вроде!..
И тут звенящий мальчиший крик:
- Не смейте! Хватит! Назад, уроды!-
И хохот: - Видать, сробел ученик!

Егерь Яшкину шею потрогал,
Смыл кровь...- Вроде дышит еще - молодец!
Предшественник твой протянул немного.
Ты дольше послужишь. Живуч, стервец!

День помутневший в овраг сползает.
Небо зажглось светляками ночными,
Они надо всеми равно сияют,
Над добрыми душами и над злыми...

Лишь, может, чуть ласковей смотрят туда,
Где в старом сарае, при егерском доме,
Маленький Яшка спит на соломе,
Весь в шрамах от носа и до хвоста.

Ночь для Яшки всего дороже:
Он может двигаться, есть, дремать,
Он знает, что ночью не потревожат,
А утро придет, не прийти не может,
Но лучше про утро не вспоминать!

Все будет снова - и лай и топот,
И деться некуда - стой! Дерись!
Пока однажды под свист и гогот
Не оборвется Яшкина жизнь.

Сейчас он дремлет, глуша тоску...
Он - зверь. А звери не просят пощады...
Я знаю: браниться нельзя, не надо,
Но тут, хоть режьте меня, не могу!

И тем, кто забыл гуманность людей,
Кричу я, исполненный острой горечи:
- Довольно калечить души детей!
Не смейте мучить животных, сволочи!

_________________
О себе очень кратко, уместилось в две строчки:
Тает сердце в ладошках моей маленькой дочки

Да уж....
Нет слов просто...

реву...
ПЕСНЬ О СОБАКЕ
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.

А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.

А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из ее щенков.

В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.

И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
1915
Сергей Есенин

_________________
Ферапонт-это звучит гордо, а выглядит Пончик умильно.

больше сказать ничего не могу...

_________________
Шустрик - д.р. 15 марта
Рикки - д.р. 13 апреля

Порылась в закромах, еще нашла одну вещь
Евгений Евтушенко

"Монолог голубого песца на аляскинской звероферме"

Я голубой на звероферме серой,
но, цветом обреченный на убой,
за непрогрызной проволочной сеткой
не утешаюсь тем, что голубой.

И я бросаюсь в линьку. Я лютую,
себя сдирая яростно с себя,
но голубое, брызжа и ликуя,
сквозь шкуру прет, предательски слепя.

И вою я, ознобно, тонко вою
трубой косматой Страшного суда,
прося у звезд или навеки волю,
или хотя бы линьку навсегда.

Заезжий мистер на магнитофоне
запечатлел мой вой. Какой простак!
Он просто сам не выл, а мог бы тоже
завыть, сюда попав, - еще не так.

И падаю я на пол, подыхаю,
а все никак подохнуть не могу.
Гляжу с тоской на мой родной Дахау
и знаю - никогда не убегу.

Однажды, тухлой рыбой пообедав,
увидел я, что дверь не на крючке,
и прыгнул в бездну звездную побега
с бездумностью, обычной в новичке.

Вокруг Аляска высилась сугробно,
а я скакал, отчаянный, чумной,
и в легких танцевала твист свобода,
со звездами глотаемая мной.

В глаза летели лунные караты.
Я понял, взяв луну в поводыри,
что небо не разбито на квадраты,
как мне казалось в клетке изнутри.

Я кувыркался. Я точил балясы
с деревьями. Я был самим собой.
И снег, переливаясь, не боялся
того, что он такой же голубой.

Но я устал. Меня шатали вьюги.
Я вытащить не мог увязших лап,
И не было ни друга, ни подруги.
Дитя неволи - для свободы слаб.

Кто в клетке зачат - по клетке плачет,
и с ужасом я понял, что люблю
ту клетку, где меня за сетку прячут,
и звероферму - родину мою.

И я вернулся, жалкий и побитый,
но только оказался в клетке вновь,
как виноватость сделалась обидой
и превратилась в ненависть любовь.

На звероферме, правда, перемены.
Душили раньше попросту в мешках.
Теперь нас убивают современно -
электротоком. Чисто как-никак.

Гляжу на эскимоску-звероводку.
По мне скользит ласкательно рука,
и чешут пальцы мне загривок кротко,
но в ангельских глазах ее - тоска.

Она меня спасет от всех болезней
и помереть мне с голоду не даст,
но знаю, что меня в мой срок железный,
как это ей положено, - предаст.

Она воткнет, пролив из глаз водицу,
мне провод в рот, обманчиво шепча...
Гуманны будьте к служащим! Введите
на звероферме должность палача!

Хотел бы я наивным быть, как предок,
но я рожден в неволе. Я не тот.
Кто меня кормит - тем я буду предан.
Кто меня гладит - тот меня убьет.